В ожидаемом выступлении Тереза Мэй подтвердила решение о "жестком" Брексите, то есть уходе с единого рынка. Жак Сапир считает это проявлением слабости Брюсселя, который оказался не в силах надавить на Лондон.
Тереза Мэй представила план осуществления Брексита, то есть "развода" Великобритании с Европейским Союзом. В конечном итоге она выбрала так называемое "жесткое" решение, "hard Brexit", которое подразумевает уход с единого рынка.
Развод значит развод
Это решение вполне можно понять, если вспомнить, чем стал единый рынок: чудовищно сложное образование со все более жестким регламентом, а также инструмент, который не дает странам Европейского Союза отстаивать собственные интересы. Передача полномочий, которую так расписывают Европейская комиссия и прочие союзные институты (их, как стоит напомнить, никто не выбирал), ведет к утверждению правил за пределами того, что может понадобиться отдельно взятой стране. Единый рынок превращается в каток, который стремится убрать различия между экономиками, хотя те по своей сути не могут быть одинаковыми. Более того, единый рынок лишь еще больше усилил расхождения между экономиками ЕС, что я уже не раз называл "евродивергенцией".
С этим еще можно было бы смириться, если бы эти правила вели к формированию последовательной и активной политики для сохранения экономики стран Европейского Союза в условиях международной конкуренции. В то же время стоит отметить, что в этой сфере ЕС на самом деле ведет себя как консервный нож. Европейская комиссия проводит переговоры о различных договоренностях о свободной торговле не с точки зрения государств-членов, а с собственных идеологических позиций о том, что свободная торговля - решение всех наших проблем. Мы уже видели тому пример в случае комплексного торгово-экономического соглашения США и Канады (CETA) и трансатлантической зоны TAFTA. Как бы то ни было, в своих действиях Еврокомиссия и прочие институты руководствуются не только идеологией. Нужно во всеуслышание сказать о том, что ЕС постепенно превратился в инструмент Германии в ущерб всем остальным странам.
Все началось с евро, который дал Германии два главных преимущества. Прежде всего, это защита от девальвации валют ее главных европейских конкурентов. Далее, стоимость новой валюты, в которой оперировала Германия, была ниже уровня, на котором она должна была бы находиться по логике вещей. Два этих преимущества во многом объясняют огромное положительное сальдо внешней торговли Германии. Тем не менее это сначала благоприятное, а затем и доминирующее положение Германии проявляется и во внешних переговорах ЕС, который явно в первую очередь заботится именно о ее интересах.
Стоит напомнить, что такое доминирующее положение Германии и служащий ее интересам федерализм стали одними из ключевых аргументов в пользу Брексита. Кроме того, становятся понятнее два значимых момента в выступлении Терезы Мэй 17 июля: стремление положить конец верховенству европейского права (оно как раз служит инструментом подобного федерализма) и вернуть контроль над границами.
Тереза Мэй, Дональд Трамп и устранение Франции
Позиция Терезы Мэй лишь подкрепляется недавними заявления избранного президента США Дональда Трампа. В интервью Times и Bild он не скрывал пессимизма в отношение будущего Европейского Союза. Показателен и тот факт, что ни одну французскую газету на интервью не пригласили. Трамп говорил напрямую с британцами и немцами, потому что на самом деле сегодня имеют значение только они. К сожалению, нужно признать, что Франция окончательно лишилась влияния и осталась на периферии европейских дел.
Французской общественности преподносили ЕС как средство приумножения аудитории и влияния страны, однако на самом деле тот лишь подрывает позиции Франции, что можно рассматривать как подготовительный этап к ее развалу. Нельзя не заметить, что при Николя Саркози и Франсуа Олланде Франции становится все труднее заставить прислушаться к себе в международной политике. Важным моментом тут стало подписание Договора о стабильности, координации и управлении, который обговаривался Ангелой Меркель и Николя Саркози, но был ратифицирован уже при Франсуа Олланде. С этой точки зрения наблюдается полная, но катастрофическая преемственность. Так называемая "европейская" политика двух президентов и их партий (республиканцы и социалисты) завела нас в полный тупик.
В этой связи следует подвести итоги такого устранения Франции. Проводимая ЕС политика теперь уже совершенно неприемлема с точки зрения демократических принципов. Поэтому нужно посмотреть, что сейчас разыгрывается между Европейским Союзом и Терезой Мэй. То, что она назвала Великобританию и Францию двумя ядерными державами, обеспечивающими с помощью сдерживания мир в Европе (а не просто в Евросоюзе), является для нас стимулом к тому, чтобы вновь взять дела в свои руки.
Брексит создал прецедент
Процесс Брексита технически стартовал с выступления Терезы Мэй 17 января. Он займет определенное время, однако следует сразу уточнить его ритм. У Терезы Мэй явно есть два весомых козыря. Первый - это девальвация фунта стерлингов. Сейчас много говорят об "обвале" курса, но на самом деле, если рассмотреть ситуацию за последние десять лет, он лишь возвращается к "нормальному" уровню по отношению к конкурентоспособности страны.
Кроме того, эта девальвация объясняет пересмотр в сторону повышения прогнозов роста на 2017 год. По всей видимости, мы очень и очень далеко от катастрофы, которую сулили все противники Брексита и обожатели Европы. МВФ увеличил сниженный осенью 2015 года прогноз с 1,1% до 1,5%. Это подтверждает, что Брексит играет на руку Великобритании.
Есть у Терезы Мэй и другой козырь. Она может пригрозить ЕС превращением Великобритании в налоговую гавань. В таком случае сильнее всего пострадали бы две страны: Ирландия и Люксембург, родина Жана-Клода Юнкера (Jean-Claude Juncker).
Таким образом, существуют все основания полагать, что она доведет дело до конца, и что развод Великобритании и ЕС не затянется. Важный момент здесь в том, что все это создает прецедент. До недавнего времени возможность выхода страны из Евросоюза была чисто формальной. Разумеется, теоретически она существовала с учетом статьи 50 Лиссабонского договора. Но политические условия ее реализации оставались крайне туманными. Именно поэтому речь Терезы Мэй так важна. Демонстрация реализации этой стратегии и контроля над ней позволяет Терезе Мэй показать слабость и бессилие ЕС. Тот же теперь представляется не просто губительным и опасным для стран-членов (за исключением Германии), но и неспособным предотвратить выход из него. Одной из главных целей ЕС было показать, как дорого может обойтись развод. Как бы то ни было, он не смог поднять ставки и оттолкнуть от выхода одно из крупнейших государств. Тем самым Евросоюз расписался в своем самом главном и, быть может, окончательном провале.(http://inosmi.ru/politic/...)
Обсудить
В ожидаемом выступлении Тереза Мэй подтвердила решение о "жестком" Брексите, то есть уходе с единого рынка. Жак Сапир считает это проявлением слабости Брюсселя, который оказался не в силах надавить на Лондон.
Тереза Мэй представила план осуществления Брексита, то есть "развода" Великобритании с Европейским Союзом. В конечном итоге она выбрала так называемое "жесткое" решение, "hard Brexit", которое подразумевает уход с единого рынка.
Развод значит развод
Это решение вполне можно понять, если вспомнить, чем стал единый рынок: чудовищно сложное образование со все более жестким регламентом, а также инструмент, который не дает странам Европейского Союза отстаивать собственные интересы. Передача полномочий, которую так расписывают Европейская комиссия и прочие союзные институты (их, как стоит напомнить, никто не выбирал), ведет к утверждению правил за пределами того, что может понадобиться отдельно взятой стране. Единый рынок превращается в каток, который стремится убрать различия между экономиками, хотя те по своей сути не могут быть одинаковыми. Более того, единый рынок лишь еще больше усилил расхождения между экономиками ЕС, что я уже не раз называл "евродивергенцией".
С этим еще можно было бы смириться, если бы эти правила вели к формированию последовательной и активной политики для сохранения экономики стран Европейского Союза в условиях международной конкуренции. В то же время стоит отметить, что в этой сфере ЕС на самом деле ведет себя как консервный нож. Европейская комиссия проводит переговоры о различных договоренностях о свободной торговле не с точки зрения государств-членов, а с собственных идеологических позиций о том, что свободная торговля - решение всех наших проблем. Мы уже видели тому пример в случае комплексного торгово-экономического соглашения США и Канады (CETA) и трансатлантической зоны TAFTA. Как бы то ни было, в своих действиях Еврокомиссия и прочие институты руководствуются не только идеологией. Нужно во всеуслышание сказать о том, что ЕС постепенно превратился в инструмент Германии в ущерб всем остальным странам.
Все началось с евро, который дал Германии два главных преимущества. Прежде всего, это защита от девальвации валют ее главных европейских конкурентов. Далее, стоимость новой валюты, в которой оперировала Германия, была ниже уровня, на котором она должна была бы находиться по логике вещей. Два этих преимущества во многом объясняют огромное положительное сальдо внешней торговли Германии. Тем не менее это сначала благоприятное, а затем и доминирующее положение Германии проявляется и во внешних переговорах ЕС, который явно в первую очередь заботится именно о ее интересах.
Стоит напомнить, что такое доминирующее положение Германии и служащий ее интересам федерализм стали одними из ключевых аргументов в пользу Брексита. Кроме того, становятся понятнее два значимых момента в выступлении Терезы Мэй 17 июля: стремление положить конец верховенству европейского права (оно как раз служит инструментом подобного федерализма) и вернуть контроль над границами.
Тереза Мэй, Дональд Трамп и устранение Франции
Позиция Терезы Мэй лишь подкрепляется недавними заявления избранного президента США Дональда Трампа. В интервью Times и Bild он не скрывал пессимизма в отношение будущего Европейского Союза. Показателен и тот факт, что ни одну французскую газету на интервью не пригласили. Трамп говорил напрямую с британцами и немцами, потому что на самом деле сегодня имеют значение только они. К сожалению, нужно признать, что Франция окончательно лишилась влияния и осталась на периферии европейских дел.
Французской общественности преподносили ЕС как средство приумножения аудитории и влияния страны, однако на самом деле тот лишь подрывает позиции Франции, что можно рассматривать как подготовительный этап к ее развалу. Нельзя не заметить, что при Николя Саркози и Франсуа Олланде Франции становится все труднее заставить прислушаться к себе в международной политике. Важным моментом тут стало подписание Договора о стабильности, координации и управлении, который обговаривался Ангелой Меркель и Николя Саркози, но был ратифицирован уже при Франсуа Олланде. С этой точки зрения наблюдается полная, но катастрофическая преемственность. Так называемая "европейская" политика двух президентов и их партий (республиканцы и социалисты) завела нас в полный тупик.
В этой связи следует подвести итоги такого устранения Франции. Проводимая ЕС политика теперь уже совершенно неприемлема с точки зрения демократических принципов. Поэтому нужно посмотреть, что сейчас разыгрывается между Европейским Союзом и Терезой Мэй. То, что она назвала Великобританию и Францию двумя ядерными державами, обеспечивающими с помощью сдерживания мир в Европе (а не просто в Евросоюзе), является для нас стимулом к тому, чтобы вновь взять дела в свои руки.
Брексит создал прецедент
Процесс Брексита технически стартовал с выступления Терезы Мэй 17 января. Он займет определенное время, однако следует сразу уточнить его ритм. У Терезы Мэй явно есть два весомых козыря. Первый - это девальвация фунта стерлингов. Сейчас много говорят об "обвале" курса, но на самом деле, если рассмотреть ситуацию за последние десять лет, он лишь возвращается к "нормальному" уровню по отношению к конкурентоспособности страны.
Кроме того, эта девальвация объясняет пересмотр в сторону повышения прогнозов роста на 2017 год. По всей видимости, мы очень и очень далеко от катастрофы, которую сулили все противники Брексита и обожатели Европы. МВФ увеличил сниженный осенью 2015 года прогноз с 1,1% до 1,5%. Это подтверждает, что Брексит играет на руку Великобритании.
Есть у Терезы Мэй и другой козырь. Она может пригрозить ЕС превращением Великобритании в налоговую гавань. В таком случае сильнее всего пострадали бы две страны: Ирландия и Люксембург, родина Жана-Клода Юнкера (Jean-Claude Juncker).
Таким образом, существуют все основания полагать, что она доведет дело до конца, и что развод Великобритании и ЕС не затянется. Важный момент здесь в том, что все это создает прецедент. До недавнего времени возможность выхода страны из Евросоюза была чисто формальной. Разумеется, теоретически она существовала с учетом статьи 50 Лиссабонского договора. Но политические условия ее реализации оставались крайне туманными. Именно поэтому речь Терезы Мэй так важна. Демонстрация реализации этой стратегии и контроля над ней позволяет Терезе Мэй показать слабость и бессилие ЕС. Тот же теперь представляется не просто губительным и опасным для стран-членов (за исключением Германии), но и неспособным предотвратить выход из него. Одной из главных целей ЕС было показать, как дорого может обойтись развод. Как бы то ни было, он не смог поднять ставки и оттолкнуть от выхода одно из крупнейших государств. Тем самым Евросоюз расписался в своем самом главном и, быть может, окончательном провале.(http://inosmi.ru/politic/...)
Читайте также
Обсудить
- подробнее
Расход.ru - это новостной сайт единомышленников, посвященный финансам, доходам и расходам. Управление сайтом осуществляется самими участниками
Комментарии